Осталось всего 2 тома манги, причем предпоследний должен был выйти вчера(16ый ;D), собственно осталось ждать сколько-то-там-я-не-знаю-сколько, но тем кому интересна история FMP и все такое - то можно прочесть эту мангу, там полный футейдж по новелле, я специально пролистал, и решил, что прочту потом, когда они нарисуют последнюю сцену ;) Правда там происходит, как мне показалось, все немного быстренько, но тем не менее - неплохота и радостнота, да и боятся не стоит, что что-то упустишь важное ;) edit: Ах да, и признания в любви на крышах прилагаются, лол
Эх такой эпик попер в главах после второго сезона аниме. Горы трупов,потери друзей и крутое превозмогание Сагары прилагаются. Теперь мечтаю о экранизации.
@Rebroadcaster, можно вопрос? Я просмотрел 4 сезона, мне откуда начинать читать мангу, или там есть расхождения (про ранобэ знаю, но хочется с манги начать)
@kariya-dono, с 45-ой главы сигмы. Да, манга куда ближе к тексту ранобе нежели аниме, но события шестого тома там поместили под флешбек, а в гонконгской арке уж какой-то звиздец с близнецами, в ранобе они были юношами, в аниме девушками, а здесь готик-мейды какие-то.
Мне было нечего делать и я сравнила ранобэ, мангу и аниме. Вот за что я люблю третий сезон, так это за отличную атмосферу при неплохой рисовке и анимации Сюжетные спойлеры не затронуты. В основном романтические моменты взяла, так что по ним не стоит судить о сюжете или даже его подаче. Порядок рандомный.
Ранобэ
Эту часть можно не читать, она исключительно для полноты картины
Когда он вышел на улицу, уже стемнело. Было около восьми вечера, но на тротуарах оставалось полно людей. Бредущие домой после работы усталые клерки, торопящиеся в вечернюю подготовительную школу ученики, беззаботные парочки, выгуливающие своих питомцев любители собак.
Соске привычно разрезал поперек этот неспешный поток и пересек улицу. Его квартира находилась в здании напротив дома, где жила Канаме. Почему-то шаг его был легок, а на душе царили спокойствие и мир. Всего час назад его мысли были заполнены мрачными переживаниями по поводу «Тени», заданий, боевых операций. Он вспоминал разговор с Мао, и ее странные слова насчет будущего, которого он желал бы сам. Все это давило, угнетало, пригибало голову к земле.
Но теперь каким-то дивным волшебством все это исчезло, растворилось, как сон, как утренний туман. Соске чувствовал, что в мире не осталось задач, непосильных для него, стоит лишь взяться за дело.
Защищать Канаме. Приспособиться к мирному обществу. Тренироваться на базе острова Мерида. Участвовать в боевых операциях. Он сможет выполнить все. Нет ничего невозможного.
Канаме полагается на него. Что получится, если у него не будет веры в себя, в свои силы?
Именно так.
Вообще, обо всем этом можно будет переживать потом, на следующей неделе. Сейчас у него осталась еще куча работы, которую никто, кроме него не сделает. Вернуться домой и отправить ежедневный рапорт на базу Мерида. Потом провести техническое обслуживание потайных сенсоров и датчиков, которые он расставил в окрестностях. Когда закончит с этим — учиться до посинения, готовиться к пересдаче экзаменов.
Войдя в квартирку, Соске включил портативный компьютер, соединенный с устройством спутниковой связи, и быстро напечатал короткий отчет за день. Прогнал его через мощную шифровальную программу и немедленно отослал.
На экране ноутбука возникло сообщение: «Передача завершена», и тут же выскочило меню, сигнализирующее о поступившем сообщении. Зашифрованный файл оказался приказом из штаба.
Соске замер, заворожено глядя на жидкокристаллический экран. Он стоял так долго, минут десять. В оглушительной тишине он не слышал ничего, даже скрежета собственных зубов.
ОХРАНА КАНАМЕ ЧИДОРИ ПЕРЕДАЕТСЯ АГЕНТУ КОДОВОЕ ИМЯ [ТЕНЬ]
Не успев еще осознать, что творит, Соске с силой ударил намертво стиснутым кулаком по клавиатуре ноутбука. Металлическая рамка погнулась, клавиши брызнули в разные стороны, прыгая по столу и падая на пол.
Волна ослепляющей ярости подхватила его и понесла вперед. Бросив курящийся едким электрическим дымком ноутбук, он двинулся к балкону. Распахнув стеклянную дверь, он стиснул обеими руками холодные металлические перила, нагнулся и осмотрелся по сторонам.
Затылок стукнулся о шершавый бетон, мягко, как во сне. Он больше не видел над собой потолка. В неизмеримой дали возникло бледное лицо Мишеля Лемона. Кажется, тот подбежал и наклонился к нему.
Он что-то кричал?
Санитар.
Интубационный набор.
Эпинефрин.
Атропин.
Другие слова, которые были ему странно знакомы. Он не раз слышал их — когда-то давно.
Но они его больше не заботили.
Последним образом, возникшим перед его гаснущим взором, стала фигура девушки.
Нами? Нет, девушка была повыше ростом. Кажется, она сердилась — брови нахмурены, кулаки уперты в бока. Сначала она смотрела хмуро, но секунду спустя на ее губах мелькнула улыбка, она взмахнула рукой и крикнула:
— Не грусти!
Чидори.
Я так хочу увидеть тебя. Ничего не могу с собой поделать. Знаю, это невозможно, но… я так хочу смотреть на тебя.
Останься со мной.
Стукни по спине и обругай. Ничего, ничего больше — мне больше ничего не нужно.
Сидя в вибрирующей кабине вертолета, торопливо уходящего прочь, Канаме осторожно и незаметно осматривалась. Боевики из личной армии Леонарда, здоровенные мужчины в камуфляжных комбинезонах, к этому времени уже несколько расслабились. Некоторые с волнением на лицах следили за тем, как оказывают медицинскую помощь раненому господину, кто-то поглядывал в иллюминаторы. Изможденная и вымазанная кровью Канаме, тихо сидевшая в углу, не привлекала их внимания. Ее сосед по скамейке привстал, просунувшись вперед, в кабину, и заговорил о чемто. Несмотря на то, что она не понимала испанского, было ясно, что речь идет о состоянии Леонарда. Если попытаться… – то сейчас. Едва Канаме поняла это, в ее голове закружился хоровод испуганных мыслей. Достаточно ли отвлекся боевик? Пойдет ли все, как задумано? Несмотря на то, что Калинин тоже на борту вертолета? А еще – о нем. Бедный Леонард, он, наверное, сейчас на грани жизни и смерти, и все из-за нее… Какая глупость! Она потрясла головой. Разве она уже не убедилась в этом? Обычное сочувствие может стать смертельным – давно пора бы понять. Прикрыв глаза, чтобы не выдать себя лихорадочным блеском, и закусив губу, она покосилась вбок. Прямо перед ее лицом на боку стоящего боевика из потертой кобуры торчала рукоятка автоматического пистолета. Раскрыв глаза, Канаме набрала в грудь побольше воздуха. Пора. Вскочив, она вытянула руку и выхватила пистолет из кобуры, судорожно стиснув рубчатую рукоять. Боевик отреагировал быстро – угрожающе развернувшись. Он попытался схватить ее, но ему не хватило буквально полпальца. Мужчина замер, уставившись в черный зрачок дула. – Не двигаться! Я выстрелю! Она уже сто лет не кричала так громко и яростно – даже в горле запершило. Но Канаме не остановилась. Целясь прямо в лицо побледневшему противнику, она заорала: – Эй, пилот! Слышишь меня?! Быстро поворачивай обратно! – П-погоди… – сидевший на скамейке напротив боевик что-то быстро забормотал в головной микрофон.
Почти сразу же из двери пилотской кабины появился человек. Но это был не пилот, а Андрей Сергеевич Калинин. Представшая перед ним картина – разиня-подчиненный и Канаме, целящаяся из трофейного пистолета ему в лицо – не заставила майора даже повести бровью. Ни следа удивления или волнения. – Энергична, как всегда. А мне показалось, что ты все еще в шоке после выстрела в него, – холодно проговорил Калинин. – Чидори Канаме. Попрошу тебя убрать палец со спускового крючка и спокойно отдать оружие. Закончим этот эпизод. – Не надо мне приказывать. Я буду стрелять. – Неразумно, – спокойно продолжал Калинин. – Человеку, у которого нет намерения спускать курок, не следует браться за оружие. Это пустая трата времени. Кроме того, может произойти непредвиденный несчастный случай. Полагаю, для тебя это уже не секрет. – Намерения спустить курок... Ее пальцы до хруста стиснули тяжелый пистолет, на висках выступили капельки пота, сердце колотилось у самого горла. Нужно держаться. Без слез и жалоб. Я не могу сдаться. Даже ему, закаленному ветерану, которому не гожусь и в подметки. Все равно. Скрутив отчаяние и тоску тугой пружиной, она остро и прямо взглянула на нового противника. – Но ведь вы стреляли в него? В Соске? Она мало знала о том, какие отношения связывали Калинина и Соске – ведь тот никогда ничего не рассказывал. Ей довелось несколько раз стать свидетельницей их разговоров, но их голоса оставались официальными и сухими. Но Канаме знала. Когда Соске вспоминал его, слово «майор» в его устах звучало как-то особенно. В нем слышалось безграничное доверие. «Мао», «Курц», «господин Председатель» – эти слова звучали немного похоже – но все же не так. В них было чуть-чуть, на ту самую, микроскопическую долю меньше уверенности и преданности. Теперь Калинин встал по другую сторону баррикад от Соске. Превратился в беспощадного врага. Но неужели же он остается таким же каменно-твердым и ледяным, как тогда, когда приказал стрелять в него? Неужели в нем ничего не дрогнуло? Сможет ли он так же холодно и уверенно поучать ее, глядя ей в глаза? – Я сделаю это снова, – неожиданно ответил Калинин. Как всегда, равнодушно… Нет. Нет, неуловимо, практически неотличимо – его слова звучали с другим выражением. – Такой приказ уже был отдан. На это существует серьезная причина. Но я не рассчитываю что ты, в запале отрицания, поймешь ее. – Неправда. – Если тебе хочется так думать – пожалуйста. Но я дам тебе возможность увидеть последствия своего неразумия. Канаме замерла, не понимая, что он имеет в виду. – Его ценой станет жизнь стоящего перед тобой человека. Можешь стрелять, если у тебя есть желание. – …Н-неправда. Слова Калинина падали на сердце, словно капли свинца. Действительно, разве можно было ожидать, что обычная девчонка, без малейшей военной подготовки, по милости слепой удачи сцапавшая пистолет, и теперь размахивающая им перед носом у опытных бойцов и кричащая срывающимся голосом «Поворачивайте вертолет»! запугать хоть кого-то? Это было просто смешно. Достаточно было взглянуть на реакцию остальных наемников, неподвижно сидящих на скамейках, как и поступила Канаме. На их грубых загорелых лицах совсем не было страха. Они не скалились, подобно вульгарным кинозлодеям. Не было заметно ни злобы, ни раздражения. Скорее, это было безразличие. Та школьница, которой Канаме была еще совсем недавно, ничего не смогла бы прочитать по этим каменным, неподвижным лицам, но теперь – теперь ей все было понятно без слов. Она как будто слышала их мысли. «Он вообще заряжен, этот ствол»? «Черт с ней, пусть стреляет – дружбан поработает пулеуловителем». Да, наемников не слишком-то беспокоила угроза жизни их соратника. Тупица, который позволил девчонке стащить пистолет, ничего лучшего не заслуживает. Даже если Канаме выстрелит, пострадает только он. Пистолетная пуля не пробьет тело насквозь, а он стоит слишком близко, чтобы она промахнулась и задела шальной пулей что-нибудь действительно важное – какой-нибудь агрегат вертолета. Брать заложника было бессмысленно. Его товарищей совершенно не беспокоила его возможная смерть. – Ну, хорошо. Тогда – вот так. Канаме подняла ствол вверх, выпуская из прицела бледного боевика, и нацелила пистолет в потолок кабины. Теперь лица наемников мгновенно стали напряженными. Прямо за тонкой обшивкой находился редуктор несущего винта и двигатели, с уязвимой топливной системой и гидравлической системами. Несмотря на то, что это был военный вертолет, бронирования на нем не было, тем более в интерьере кабины. Даже пистолетные пули, если выстрелить несколько раз подряд, могли нанести существенные повреждения или вызвать пожар. – Если я выстрелю туда – вам тоже будет все равно?! – Вот как. Бить туда, где больно. Хм, – Калинин кивнул, оставаясь все таким же серьезным. С выражением учителя, наконец-то, получившего от ученика правильный ответ. – Но вертолет в настоящий момент идет на высоте ста метров со скоростью двухсот километров в час. Получив серьезные повреждения, мы не сможем использовать режим авторотации для аварийной посадки. Наиболее вероятна катастрофа и гибель всех, находящихся на борту. Даже в маловероятном случае удачной, относительно мягкой посадки, если мы лишь получим тяжелые ранения, ты не сможешь ускользнуть, поскольку подвергаешься наибольшей опасности быть травмированной. Таким образом, вероятность того, что ты сможешь сбежать, равна нулю. Так он сказал. И это была чистая правда. Теперешняя Канаме тоже отчетливо понимала, что на такой малой высоте и высокой скорости лопасти несущего винта не успеют перейти в режим авторотации под действием набегающего потока. Не пристегнутая ремнем, она будет выброшена из кабины и переломает все кости в момент падения.
Стреляй, если для тебя это не имеет значения. Он не пытался кричать на нее или сыпать ругательствами. Калинин не вкладывал в свои слова угрозу или злость. Но на нее все равно неподъемным грузом обрушилось страшное чувство поражения. Андрей Сергеевич не был искусным демагогом, ловко манипулирующим противником с помощью лживых слов, заставляющих его признать свое поражение. Он говорил правду и ничего кроме правды. Безусловно, он был прав – даже завладев этим жалким пистолетом, Канаме оставалась совершенно бессильной. Вся сообразительность и ловкость, вся находчивость и изворотливость, все мужество отчаяния, которое семнадцатилетняя девчонка-сорванец могла найти в себе, чтобы вырваться на свободу – все это было ничем перед лицом умудренного ветерана, уже воевавшего задолго до того, как она появилась на свет. 129 Но почему, почему, почему этот человек – на стороне врага? Почему он не скажет: «Прости, что напугал тебя. Я отвезу тебя к Соске»? Или хотя бы потихоньку, так, чтобы заметила только она, не подмигнет ей – этого было бы более чем достаточно. Почему в суровых глазах майора нет ничего, кроме мрачной решительности. – Вы… вы серьезно?.. Глаза Канаме, полные отчаяния и красные от слез, встретились с бестрепетным взглядом майора. – Тогда скажите мне. Я смогу снова увидеть его? – Никогда. Вы никогда не встретитесь больше, – отрезал Калинин. Да. Канаме поняла, что это безжалостное предсказание – правда. Как бы она ни билась, как бы ни рыдала в отчаянии и не умоляла – ничто не заставит тюремщиков разжать когти. Она не увидит Соске. Никогда. Но, может быть, так будет лучше? Ведь все получается так, как говорил Леонард. Так никто больше не пострадает. Больше никто не умрет ради ее безумного порыва навстречу Соске, ради ее бессильной жажды свободы. Или то – или другое. Неразрешимая дилемма. Или все же?.. – Достаточно. Верни оружие. – Нет… Бескровные губы Канаме едва слышно выдохнули последнее слово. Она опустила пистолет и прижала дуло к виску. Прикосновение холодного металла – тупое и грубое. Но оно было сродни пронизывающему холодку иглы медицинского шприца. Короткая боль и – облегчение. Одно движение пальца. Да, она жаждала этого всей душой. Так будет лучше. Невыносимый груз – у нее больше не было сил нести его. Всего лишь согнуть указательный палец. И все исчезнет. Неуверенность, боль, тоска, мучительная вина перед Леонардом, отчаяние от поражения и безысходность. Из груди, из глубины пока еще бьющегося живого сердца рвался отчаянный крик. «Не надо. Я не хочу. Ни за что! Это… это слишком… рано!» Но он был не в силах разрушить предсмертную сосредоточенность. Оцепенение. Темный поток ее воли поднимался, словно глубокая вода перед шлюзом, затапливая и смывая все. Она заставила свое сердце смириться. Надеяться нельзя. Нельзя верить. Будущего нет. Она бессильна что-то изменить. Ей не осталось ничего, кроме отчаяния. Теперь Канаме всей душой жаждала только одного. Смерти. В ней больше не осталось ни единой мысли. Не думая больше ни о чем, просто нажать на спусковой крючок. Рухнуть ниц. Кануть в темноту – Стой! Ее вырвал из воронки резкий окрик Калинина. Как далеко ни ушла Канаме, она не смогла сдержать тупого удивления – почему он возвысил голос? Она ни разу не видела на его каменном лице такого беспокойства. Маска дала трещину. Почему? А-а, вот в чем дело. Темный ток смерти, окруживший Канаме. Конечно, человек, перед которым прошло такое бессчетное множество смертей, не мог не почувствовать его. 130 – Остановись. Я готов сделать все, что смогу. Он поверил. – Поверните… вертолет, – голос Канаме звучал безжизненно, пустые и расфокусированные глаза смотрели сквозь него. – В данной ситуации это невозможно. Леонарду требуется немедленная медицинская помощь. Он умрет, если мы задержимся и потеряем время. Прошу тебя, успокойся. Опусти пистолет и направь на меня. Майор говорил быстро. Он взял на себя инициативу. Он давил, вынуждая ее к переговорам, к обсуждению условий. Он хотел отвлечь, хотел вернуть ее обратно. – Тогда… позвольте мне попрощаться. Калинин поднял брови. – Радио. Я хочу… хочу сказать ему «прощай». Тогда я… больше не доставлю вам проблем…
Торговый район в ночное время был унылым и пустынным, дул холодный ветер, и поэтому встречные люди шли торопливо. Сколько же времени прошло, прежде чем они смогли вот так, бок о бок, идти домой? Поначалу Соске держался позади, на дистанции. Постепенно, день за днем, это расстояние уменьшалась, и, прежде чем они сами осознали это, они зашагали рядом. В какой же миг их рукава стали касаться друг друга? Неожиданно Соске проговорил: – Чидори. – Ну, что еще? – Давай возьмемся за руки. Канаме подумала, что не расслышала. – Что?.. За руки? Что ты говоришь?! – Я сказал, давай возьмемся за руки. Что c ним творится? Ничего не понимаю. Раньше он и слова сказать не мог, а тут вдруг, ни с того, ни с сего? Определенно, он ведет себя странно… – Ты не хочешь? – Н-нет, не то чтобы я не хочу… – Тогда все в порядке. Соске протянул правую руку и мягко обхватил ее левую ладонь. Сначала осторожно, потом крепче. Они много раз держались за руки во время разных происшествий, но еще никогда вот так. Ее уши вдруг потеплели. Канаме смутилась и безотчетно спрятала лицо в шарф. – Я… я не понимаю. С чего вдруг … – Я не понимаю тоже, – проговорил Соске, потянув руку Канаме вперед из-за того, что она почти остановилась. – Это как-то странно… – Странно? Наверное. Это действительно странно.
Эту часть можно пропустить
На окраине торгового района была небольшая закусочная-якитори. Когда они проходили мимо, оттуда послышалась музыка. Песня «Паром в Ягири». Она не совсем подходила к настроению, но почему-то вдруг глубоко проникла в их сердца. Странное чувство спокойствия и безопасности охватило их. Ее ладонь утонула в большой и теплой руке Соске. На какой-то миг она почувствовала себя маленькой девочкой. Она не знала, почему. Дорога закончилась неожиданно быстро. Не успев опомниться, они миновали торговый район и оказались в своем жилом квартале. Широкая улица разделяла два здания. Знакомая сцена, но даже она показалась ей сейчас необычной. Здесь они обычно расставались и расходились в разные стороны, но разнять руки сейчас почему-то казалось невозможным. – Э-э… не хочешь чего-нибудь перекусить? Выговорив эти слова, она удивилась сама себе. В такой момент, не было ли, несколько, хм… неосторожно сказать нечто подобное? Соске также казался удивленным. – …А это нормально? – Ну… да, наверное. Мы сегодня вымотались, проголодались… – Тогда… хорошо. Соске слегка кивнул и, сжав ее руку покрепче, двинулся по направлению к двери. Поднимаясь в лифте, они молчали. Что-то должно было случиться. Это было и страшновато, и восхитительно. Казалось, весь ее мир сжался в этот нескончаемый миг. Она чувствовала, как сердце в груди бьется все чаще. Чувствовала, как его ладонь становиться горячее. Они прошли по общему коридору и остановились напротив двери. Она попыталась достать ключи, не выпуская его руки, но не смогла.
– Подожди еще немного... – дрожащим голосом ответила Канаме, промокшая с головы до ног. Она замерла в дюжине метров впереди, рядом с колесом рулетки. А перед ней неподвижной громадой возвышался «Аластор». Он был настолько близко, что мог легко дотянуться до нее и убить одним ударом. – Еще нет. Я скажу, когда буду уверена, так что не вмешивайся пока. Не волнуйся. – Но что, если ты ошибаешься? Разве этого не достаточно? Отойди от этой штуки, Чидори. – А я говорю, этого недостаточно!.. – ответила она, возвысив голос. Целившийся в «Аластора» Соске прекрасно расслышал ее даже без рации. Робот приблизился к Канаме. Медленно. «Аластору» достаточно было всего раз шагнуть вперед, чтобы разорвать ее пополам. В тени от капюшона демоническим огнем светился датчик оптического сенсора. Его пристальный взгляд был сосредоточен на Канаме. Соске множество раз участвовал в засадах с приманкой, но, на этот раз, вместо обычного ледяного спокойствия охотника, отчаянно боролся с желанием нажать на спусковой крючок. Но ведь для нее это же в первый раз! Что, если этот железный болван со всей своей чудовищной силой ударит ее по голове? А если он выстрелит в нее из встроенной в руку винтовки? Он легко может схватить ее за горло и сжать… Перед его внутренним взором проносились картины одна ужаснее другой, и он вдруг поразился сам себе. В прошлом Канаме уже несколько раз оказывалась в гуще сражений. Почему же он так волнуется? Всякий раз, когда она подвергалась опасности, Соске полностью терял привычное хладнокровие. Его кровь кипела, голова готова была взорваться от напряжения. Но ведь такого никогда не случалось раньше, когда рядом были только его товарищи по оружию.
Почему? Он прищурился. Сквозь туманный занавес падающей воды он видел неподвижно замершую перед роботом Канаме. По ее лицу стекали капли, узкие плечи дрожали. Уцелевшая лампочка струила на нее неяркий мягкий свет. Тонкий и одинокий силуэт, отразившийся в его неподвижно застывших глазах, заставил его внезапно прозреть – его будто ударило током. Это было совершенно неожиданно, неуместно и ошеломляюще. В этом не было никакой логики. Но она была особенной. Он знал, что она очень сильная. Он знал, что она необычайно красивая. Он знал, что отдаст все на свете, чтобы защитить ее. Вера, Надежда, Любовь. Все три воплотились в ней. Он хотел быть с ней. Он не мог позволить никому делать с ней, что ему заблагорассудиться. Особенно врагу. Осознание пронзило его насквозь. Он понял, наконец… Голос Канаме прервал его катарсис.
- Идите. Я скоро вас догоню, - ответила она неестественно спокойным голосом. Вероятно, Мардукас понял ее простое желание, остановился на мгновение, кивнул и вышел за дверь. Девушка осмотрела капитанский мостик, налитый аварийным освещением и звуком сигнализации, пытаясь навсегда запечатлеть этот картину в сознании. Она в последний раз повернулась к консоли и напечатала – «Спасибо». Должно быть, огонь испортил провода, отвечающие за связь, и искусственный интеллект, Дана, не ответила. Тесса низко поклонилась и поцеловала пыльный пол. Поцелуй был долгим, таким долгим, будто мать целовала своего умирающего ребенка... На самом деле, это длилось всего несколько секунд. Она встала, вытерла слезы, собравшиеся в уголках ее глаз, повернулась и быстро покинула мостик.
Из главы, в которой Сагара не только осознал свои чувства к Канамэ, но и отверг Тессу: Вероятно, все это вместе. Но это повергло ее в отчаяние. Мотив, который, в конце концов привел его сюда, был совсем не тем, которого она бы действительно желала. Нет, это была не искренняя любовь. Когда Харрис держал ее заложником, Соске пристрелил его без колебаний. Если бы это была Канаме, он бы десять раз подумал, и неизвестно, стал бы стрелять или нет. Даже если бы на кону стояла ее жизнь. Между ними была огромная разница. Ее нельзя было не увидеть. «Я ничего не могу поделать» – вспомнила она вдруг слова капитана Сейлора. Все случилось именно так, как он сказал. В конце концов, ее недозволенная любовь оказалась еще и безответной. Она не была той, которая поймала его сердце и заворожила его. Это была она. Это был тот мир, которому она принадлежала. Это было очевидно. Даже с точки зрения Тессы, тот незнакомый мир, с которым он столкнулся, был таким ослепительным и чарующим... Это действительно любовь? Если бы кто-нибудь смог доказать ей, что это не было просто спасением? Если бы ктонибудь смог доказать ей, что этот парень рядом действительно любит ее? Наконец ей стало больно молчать, она едва слышно спросила: – Мистер Сагара? – Да? – Вы любите Канаме? – Думаю, да. – Больше, чем меня? На щеках Соске напряглись желваки. Но, поколебавшись, он честно ответил: – Да. Она уже все понимала, но все равно почувствовала, как будто небо тяжело и мягко рухнуло ей на голову. Но это было естественно. Сагара Соске не был нерешительным слабаком, который будет краснеть и заикаться, не находя слов, даже после того, как ясно осознает что-то. Потому-то он и нравился Тессе. Такова была жестокая и отрезвляющая действительность. Тесса спрятала глаза, и пробормотала: – Вы так прямо это говорите… – Простите.
Соске ничего не сказал. Он не стал ни оправдываться, ни пытаться утешать ее дежурными словами. Он был искренним. Он был действительно искренним.
Девчонка, Касим. Разве ты еще не слышал? – Что?! – О, я уже получил подробный отчет. Ее стройное тело в школьной форме было изуродовано до неузнаваемости. Но она оказалась стойкой, и не просила пощады, не вымаливала жизнь. Последними ее словами были: «Прости меня…» Я вот не могу догадаться, к кому она могла бы обращаться? Ага, похоже, ты собираешься заплакать. Вон там лежит носовой платочек. – Ты… ты врешь… – Я хотел бы показать этот натюрморт, чтобы увидеть твое безграничное отчаяние. Но, думаю, смогу довольствоваться и этим. У тебя все на лице написано, Касим, я просто читаю твои мысли: «Я опоздал в Токио к своей девушке… я не смог ее защитить…» Ах, бедная, бедная Канаме. Она была такой милой девочкой! Рука Соске больше не дрожала, черный зрачок дула уставился точно в грудь лежащего на кровати человека-обрубка. – Гаурон!!! – Правильно, возненавидь меня! Стреляй, убивай!!! Он больше не колебался. Шесть резких выстрелов подряд сотрясли фанерные стенки комнаты. Тело калеки дернулось, черная свежая кровь брызнула на простыни. Медицинский монитор издал протяжную тревожную трель, и все синусоиды вытянулись в смертельно плоские линии. Отвратительная усмешка навсегда замерла на его губах. Выпученный глаз остекленел, уставившись в пугающую спиральную бесконечность хромированного пистолетного дула. – …Не может быть… В голове раскатился далекий похоронный звон. Он не помнил. Не помнил, кто он, и где он. Что делает перед ним этот укороченный труп. Она умерла? Канаме умерла? Пустая мрачная комната. Безлюдный город. Соске потерялся в громадном пустынном мире, где больше не осталось ни единой живой души. Из уходящего в бесконечность колодца его вырвал тонкий электронный писк. Бип… бип…бип… Бип-бип-бип-бип… Звук становился громче и чаще. Это был не сигнал медицинского прибора. Что-то другое. Писк раздавался из под кровати. Предупреждающий писк, заставляющий пальцы на ногах инстинктивно поджаться.
Аниме
youtube
Без экранизации в аниме. Очевидно, я не все моменты собираю, но для примера сойдет.
Здоровяк с маниакальной улыбкой на лице приближался. Канаме схватила стул и швырнула в Данигана, но тот без особых усилий отбросил его одной рукой. Она встала и попятилась назад, когда вдруг поняла, что находится в столовой. – Давай, попробуй убежать, – беспощадно сказал Даниган, наслаждаясь страхом в ее глазах. Канаме бросилась в камбуз и с разбегу ударилась бедрами о стол. Нет, это еще не конец. Я так просто не сдамся. Здесь полно ножей, скалок и сковородок. Тяжело шагая, Даниган нырнул в дверной проем камбуза позади Канаме. Вдруг девушка заметила перцовый аэрозоль и швырнула его в противника. Она попала в руку, мелкий порошок заполнил все вокруг, но Даниган только ухмыльнулся и глубоко вдохнул.
Если тренироваться, можно выдержать даже слезоточивый газ, – как-то раз сказал Соске. Не было никаких сомнений, что этот человек – тренированный солдат. – Соске... Где же он? Боюсь, больше он меня спасать не будет. Только не с таким холодным взглядом. Он назвал меня обузой... – Тебе больше некуда бежать, – заявил Даниган. Канаме бросила миску, но Даниган ее отбил. Она запустила ложку, но это ничего не дало. Она изо всех сил швырнула разделочный нож, но результат не оправдал ожиданий: вопреки сценам из кино, нож ударился рукояткой о тело здоровяка и упал на пол. – Не подходи! – Не-а, у меня другие планы. Канаме посмотрела в окно между камбузом и столовой: там никого не было. Помощь не придет. Даниган вновь взмахнул рукой и словно приливная волна отбросил Канаме. Девушка пролетела в угол длинного узкого камбуза и ударилась о стену. Ее мышцы сделались тверже железа, в нос ударил тошнотворный запах пота. Не могу дышать. Как больно. – Слушай, я ненавижу азиатов, особенно китайцев. Они убили Ника – моего Ника! Отдавать честь одной из ваших... Знаешь, как это унизительно? Он сошел с ума, – подумала Канаме. Что еще за Ник? Какой-то старинный военный приятель? Но думать было некогда. Даниган схватил Канаме за шею и взмахнул ножом, в его глазах читались сумасшествие и наслаждение. – Чидори! – послышался голос из столовой. Это был Соске. Он пришел! Но было слишком поздно: нож находился в футе от ее лица. А Соске был на расстоянии в тридцать с лишним футов по ту сторону стены. Ему не успеть. Похоже, Даниган думал так же. На мгновенье он отвлекся на голос Соске, но вскоре вновь сконцентрировался на своей жертве и приставил нож к горлу Канаме. Сначала он разберется с ней. Даниган напряг руку и уже собирался резать. Однако Канаме не спешила прощаться с жизнью. Говорят, пилоты терпящих крушения самолетов не сдаются и до последней секунды не выпускают из рук штурвал. Сейчас Канаме была в роли такого пилота. Правой рукой она нащупала что-то в умывальнике. Это был не нож и не скалка, но нечто продолговатое и тонкое, какая-та пластиковая дощечка. Да какая разница. – На! – Канаме изо всех сил ударила противника дощечкой по лицу. Для него удар был незначительным, но ее действия отсрочили ее же гибель. Даниган застыл от изумления и шока, а его левая сторона лица исказилась до неузнаваемости. Канаме своим ударом содрала ему кожу от виска до подбородка, оголив желтый жир и розовую скулу; очень скоро началось кровотечение, как будто маскируя ужасную травму. От агонии его лицо казалось еще более жутким. – А... А-а-а! А-а-а-а-а-а! – Даниган отпустил Канаме и сделал шаг назад. Он коснулся лица левой рукой и издал звериный рев: – Гха-а-а-а-а! Канаме закашлялась и присела, опираясь спиной о стену, а затем осмотрела дощечку, которую держала в правой руке. Это была терка для овощей со свежезаточенными зубцами. – И-я-а! – завопила она и отбросила терку в сторону. Голубые глаза Данигана пылали безумным гневом. – С-с-су-у-ука! – казалось, от такого вопля даже небеса содрогнулись. Но Канаме, переполненная адреналином, бесстрашно крикнула в ответ: – Я не ####, понял? Еще раз так меня назовешь, и я нашинкую тебя, как рыбное филе! Соске забежал в камбуз. – Даниган! Даниган среагировал с завидной скоростью. Он достал пистолет из набедренной кобуры и, глядя через плечо, выстрелил. Перекатываясь по полу, Соске подобрал нож и спрятался за холодильником. Похоже, у него не было огнестрельного оружия. Канаме по своему опыту знала: будь у Соске пистолет, он бы уже безжалостно пристрелил врага. – Даниган, ты тоже в этом замешан! – крикнул Соске. – Ты прав, я тоже! – Ты убил Ляна. – Да, и поделом ему!
Соске открыл дверь холодильника, укрывшись за ней, как за щитом. Даниган выстрелил, а Соске в то же время правой рукой метнул нож. Он целился прямо в грудь, но Даниган согнул верхнюю часть торса, в результате чего нож вонзился в плечо. Несмотря на рану, он не опустил пистолет и продолжил стрелять. – Бесполезно прятаться! – посоветовал он, зная, что Соске безоружен. Ой-ой. Канаме выскочила вперед, не думая о последствиях. Она прыгнула на руку Данигана, в которой тот держал пистолет. Возбужденный соперник взревел и отшвырнул девушку, Канаме врезалась в печь, и по термостойкому стеклу поползли трещины. Пока Даниган отвернулся, Соске этим воспользовался, выскочил из-за холодильника и бросился на врага.
Да уж, неоднозначно. С одной стороны после 45 главы сплошная куча филеров, с другой - не без бреда но закрыли пару сюжетных дыр, дораскрыли лор и получили красивый финал. Понятно что это не первоисточник, но в целом читается приятно.
Правда там происходит, как мне показалось, все немного быстренько, но тем не менее - неплохота и радостнота, да и боятся не стоит, что что-то упустишь важное ;)
edit: Ах да, и признания в любви на крышах прилагаются, лол
Теперь мечтаю о экранизации.
@kariya-dono@Rebroadcaster, можно вопрос? Я просмотрел 4 сезона, мне откуда начинать читать мангу, или там есть расхождения (про ранобэ знаю, но хочется с манги начать)@Буханка хлеба@kariya-dono, с 45-ой главы сигмы. Да, манга куда ближе к тексту ранобе нежели аниме, но события шестого тома там поместили под флешбек, а в гонконгской арке уж какой-то звиздец с близнецами, в ранобе они были юношами, в аниме девушками, а здесь готик-мейды какие-то.Соске привычно разрезал поперек этот неспешный поток и пересек улицу. Его квартира находилась в здании напротив дома, где жила Канаме. Почему-то шаг его был легок, а на душе царили спокойствие и мир. Всего час назад его мысли были заполнены мрачными переживаниями по поводу «Тени», заданий, боевых операций. Он вспоминал разговор с Мао, и ее странные слова насчет будущего, которого он желал бы сам. Все это давило, угнетало, пригибало голову к земле.
Но теперь каким-то дивным волшебством все это исчезло, растворилось, как сон, как утренний туман. Соске чувствовал, что в мире не осталось задач, непосильных для него, стоит лишь взяться за дело.
Защищать Канаме. Приспособиться к мирному обществу. Тренироваться на базе острова Мерида. Участвовать в боевых операциях. Он сможет выполнить все. Нет ничего невозможного.
Канаме полагается на него. Что получится, если у него не будет веры в себя, в свои силы?
Именно так.
Вообще, обо всем этом можно будет переживать потом, на следующей неделе. Сейчас у него осталась еще куча работы, которую никто, кроме него не сделает. Вернуться домой и отправить ежедневный рапорт на базу Мерида. Потом провести техническое обслуживание потайных сенсоров и датчиков, которые он расставил в окрестностях. Когда закончит с этим — учиться до посинения, готовиться к пересдаче экзаменов.
Войдя в квартирку, Соске включил портативный компьютер, соединенный с устройством спутниковой связи, и быстро напечатал короткий отчет за день. Прогнал его через мощную шифровальную программу и немедленно отослал.
На экране ноутбука возникло сообщение: «Передача завершена», и тут же выскочило меню, сигнализирующее о поступившем сообщении. Зашифрованный файл оказался приказом из штаба.
ОХРАНА КАНАМЕ ЧИДОРИ ПЕРЕДАЕТСЯ АГЕНТУ КОДОВОЕ ИМЯ [ТЕНЬ]
Не успев еще осознать, что творит, Соске с силой ударил намертво стиснутым кулаком по клавиатуре ноутбука. Металлическая рамка погнулась, клавиши брызнули в разные стороны, прыгая по столу и падая на пол.
Волна ослепляющей ярости подхватила его и понесла вперед. Бросив курящийся едким электрическим дымком ноутбук, он двинулся к балкону. Распахнув стеклянную дверь, он стиснул обеими руками холодные металлические перила, нагнулся и осмотрелся по сторонам.
Он что-то кричал?
Санитар.
Интубационный набор.
Эпинефрин.
Атропин.
Другие слова, которые были ему странно знакомы. Он не раз слышал их — когда-то давно.
Но они его больше не заботили.
Последним образом, возникшим перед его гаснущим взором, стала фигура девушки.
Нами? Нет, девушка была повыше ростом. Кажется, она сердилась — брови нахмурены, кулаки уперты в бока. Сначала она смотрела хмуро, но секунду спустя на ее губах мелькнула улыбка, она взмахнула рукой и крикнула:
— Не грусти!
Чидори.
Я так хочу увидеть тебя. Ничего не могу с собой поделать. Знаю, это невозможно, но… я так хочу смотреть на тебя.
Останься со мной.
Стукни по спине и обругай. Ничего, ничего больше — мне больше ничего не нужно.
Чидори.
Мне так одиноко.
Так холодно.
Хотя бы… последний раз…
осторожно и незаметно осматривалась.
Боевики из личной армии Леонарда, здоровенные мужчины в камуфляжных
комбинезонах, к этому времени уже несколько расслабились. Некоторые с волнением на
лицах следили за тем, как оказывают медицинскую помощь раненому господину, кто-то
поглядывал в иллюминаторы. Изможденная и вымазанная кровью Канаме, тихо сидевшая
в углу, не привлекала их внимания.
Ее сосед по скамейке привстал, просунувшись вперед, в кабину, и заговорил о чемто. Несмотря на то, что она не понимала испанского, было ясно, что речь идет о состоянии Леонарда.
Если попытаться… – то сейчас.
Едва Канаме поняла это, в ее голове закружился хоровод испуганных мыслей.
Достаточно ли отвлекся боевик?
Пойдет ли все, как задумано?
Несмотря на то, что Калинин тоже на борту вертолета?
А еще – о нем.
Бедный Леонард, он, наверное, сейчас на грани жизни и смерти, и все из-за нее…
Какая глупость!
Она потрясла головой.
Разве она уже не убедилась в этом? Обычное сочувствие может стать смертельным
– давно пора бы понять.
Прикрыв глаза, чтобы не выдать себя лихорадочным блеском, и закусив губу, она
покосилась вбок. Прямо перед ее лицом на боку стоящего боевика из потертой кобуры
торчала рукоятка автоматического пистолета.
Раскрыв глаза, Канаме набрала в грудь побольше воздуха.
Пора.
Вскочив, она вытянула руку и выхватила пистолет из кобуры, судорожно стиснув
рубчатую рукоять. Боевик отреагировал быстро – угрожающе развернувшись. Он
попытался схватить ее, но ему не хватило буквально полпальца. Мужчина замер,
уставившись в черный зрачок дула.
– Не двигаться! Я выстрелю!
Она уже сто лет не кричала так громко и яростно – даже в горле запершило. Но
Канаме не остановилась. Целясь прямо в лицо побледневшему противнику, она заорала:
– Эй, пилот! Слышишь меня?! Быстро поворачивай обратно!
– П-погоди… – сидевший на скамейке напротив боевик что-то быстро забормотал в
головной микрофон.
Почти сразу же из двери пилотской кабины появился человек. Но это был не пилот,
а Андрей Сергеевич Калинин. Представшая перед ним картина – разиня-подчиненный и
Канаме, целящаяся из трофейного пистолета ему в лицо – не заставила майора даже
повести бровью. Ни следа удивления или волнения.
– Энергична, как всегда. А мне показалось, что ты все еще в шоке после выстрела в
него, – холодно проговорил Калинин. – Чидори Канаме. Попрошу тебя убрать палец со
спускового крючка и спокойно отдать оружие. Закончим этот эпизод.
– Не надо мне приказывать. Я буду стрелять.
– Неразумно, – спокойно продолжал Калинин. – Человеку, у которого нет
намерения спускать курок, не следует браться за оружие. Это пустая трата времени.
Кроме того, может произойти непредвиденный несчастный случай. Полагаю, для тебя это
уже не секрет.
– Намерения спустить курок...
Ее пальцы до хруста стиснули тяжелый пистолет, на висках выступили капельки
пота, сердце колотилось у самого горла.
Нужно держаться.
Без слез и жалоб.
Я не могу сдаться. Даже ему, закаленному ветерану, которому не гожусь и в
подметки. Все равно.
Скрутив отчаяние и тоску тугой пружиной, она остро и прямо взглянула на нового
противника.
– Но ведь вы стреляли в него? В Соске?
Она мало знала о том, какие отношения связывали Калинина и Соске – ведь тот
никогда ничего не рассказывал. Ей довелось несколько раз стать свидетельницей их
разговоров, но их голоса оставались официальными и сухими.
Но Канаме знала.
Когда Соске вспоминал его, слово «майор» в его устах звучало как-то особенно. В
нем слышалось безграничное доверие. «Мао», «Курц», «господин Председатель» – эти
слова звучали немного похоже – но все же не так. В них было чуть-чуть, на ту самую,
микроскопическую долю меньше уверенности и преданности.
Теперь Калинин встал по другую сторону баррикад от Соске. Превратился в
беспощадного врага. Но неужели же он остается таким же каменно-твердым и ледяным,
как тогда, когда приказал стрелять в него? Неужели в нем ничего не дрогнуло? Сможет
ли он так же холодно и уверенно поучать ее, глядя ей в глаза?
– Я сделаю это снова, – неожиданно ответил Калинин. Как всегда, равнодушно…
Нет.
Нет, неуловимо, практически неотличимо – его слова звучали с другим
выражением.
– Такой приказ уже был отдан. На это существует серьезная причина. Но я не
рассчитываю что ты, в запале отрицания, поймешь ее.
– Неправда.
– Если тебе хочется так думать – пожалуйста. Но я дам тебе возможность увидеть
последствия своего неразумия.
Канаме замерла, не понимая, что он имеет в виду.
– Его ценой станет жизнь стоящего перед тобой человека. Можешь стрелять, если у
тебя есть желание.
– …Н-неправда.
Слова Калинина падали на сердце, словно капли свинца.
Действительно, разве можно было ожидать, что обычная девчонка, без малейшей
военной подготовки, по милости слепой удачи сцапавшая пистолет, и теперь
размахивающая им перед носом у опытных бойцов и кричащая срывающимся голосом
«Поворачивайте вертолет»! запугать хоть кого-то? Это было просто смешно. Достаточно было взглянуть на реакцию остальных наемников, неподвижно сидящих на скамейках, как и поступила Канаме.
На их грубых загорелых лицах совсем не было страха. Они не скалились, подобно вульгарным кинозлодеям. Не было заметно ни злобы, ни раздражения. Скорее, это было безразличие. Та школьница, которой Канаме была еще совсем недавно, ничего не смогла бы прочитать по этим каменным, неподвижным лицам, но теперь – теперь ей все было
понятно без слов. Она как будто слышала их мысли.
«Он вообще заряжен, этот ствол»?
«Черт с ней, пусть стреляет – дружбан поработает пулеуловителем».
Да, наемников не слишком-то беспокоила угроза жизни их соратника. Тупица,
который позволил девчонке стащить пистолет, ничего лучшего не заслуживает. Даже если
Канаме выстрелит, пострадает только он. Пистолетная пуля не пробьет тело насквозь, а он
стоит слишком близко, чтобы она промахнулась и задела шальной пулей что-нибудь
действительно важное – какой-нибудь агрегат вертолета.
Брать заложника было бессмысленно. Его товарищей совершенно не беспокоила
его возможная смерть.
– Ну, хорошо. Тогда – вот так.
Канаме подняла ствол вверх, выпуская из прицела бледного боевика, и нацелила
пистолет в потолок кабины.
Теперь лица наемников мгновенно стали напряженными. Прямо за тонкой
обшивкой находился редуктор несущего винта и двигатели, с уязвимой топливной
системой и гидравлической системами. Несмотря на то, что это был военный вертолет,
бронирования на нем не было, тем более в интерьере кабины. Даже пистолетные пули,
если выстрелить несколько раз подряд, могли нанести существенные повреждения или
вызвать пожар.
– Если я выстрелю туда – вам тоже будет все равно?!
– Вот как. Бить туда, где больно. Хм, – Калинин кивнул, оставаясь все таким же
серьезным. С выражением учителя, наконец-то, получившего от ученика правильный
ответ. – Но вертолет в настоящий момент идет на высоте ста метров со скоростью двухсот
километров в час. Получив серьезные повреждения, мы не сможем использовать режим
авторотации для аварийной посадки. Наиболее вероятна катастрофа и гибель всех,
находящихся на борту. Даже в маловероятном случае удачной, относительно мягкой
посадки, если мы лишь получим тяжелые ранения, ты не сможешь ускользнуть, поскольку
подвергаешься наибольшей опасности быть травмированной. Таким образом, вероятность
того, что ты сможешь сбежать, равна нулю.
Так он сказал. И это была чистая правда. Теперешняя Канаме тоже отчетливо
понимала, что на такой малой высоте и высокой скорости лопасти несущего винта не
успеют перейти в режим авторотации под действием набегающего потока. Не
пристегнутая ремнем, она будет выброшена из кабины и переломает все кости в момент
падения.
Он не пытался кричать на нее или сыпать ругательствами. Калинин не вкладывал в
свои слова угрозу или злость. Но на нее все равно неподъемным грузом обрушилось
страшное чувство поражения. Андрей Сергеевич не был искусным демагогом, ловко
манипулирующим противником с помощью лживых слов, заставляющих его признать
свое поражение. Он говорил правду и ничего кроме правды. Безусловно, он был прав –
даже завладев этим жалким пистолетом, Канаме оставалась совершенно бессильной.
Вся сообразительность и ловкость, вся находчивость и изворотливость, все
мужество отчаяния, которое семнадцатилетняя девчонка-сорванец могла найти в себе,
чтобы вырваться на свободу – все это было ничем перед лицом умудренного ветерана,
уже воевавшего задолго до того, как она появилась на свет.
129
Но почему, почему, почему этот человек – на стороне врага? Почему он не скажет:
«Прости, что напугал тебя. Я отвезу тебя к Соске»? Или хотя бы потихоньку, так, чтобы
заметила только она, не подмигнет ей – этого было бы более чем достаточно. Почему в
суровых глазах майора нет ничего, кроме мрачной решительности.
– Вы… вы серьезно?..
Глаза Канаме, полные отчаяния и красные от слез, встретились с бестрепетным
взглядом майора.
– Тогда скажите мне. Я смогу снова увидеть его?
– Никогда. Вы никогда не встретитесь больше, – отрезал Калинин.
Да. Канаме поняла, что это безжалостное предсказание – правда. Как бы она ни
билась, как бы ни рыдала в отчаянии и не умоляла – ничто не заставит тюремщиков
разжать когти.
Она не увидит Соске.
Никогда.
Но, может быть, так будет лучше? Ведь все получается так, как говорил Леонард.
Так никто больше не пострадает. Больше никто не умрет ради ее безумного порыва
навстречу Соске, ради ее бессильной жажды свободы. Или то – или другое. Неразрешимая
дилемма. Или все же?..
– Достаточно. Верни оружие.
– Нет…
Бескровные губы Канаме едва слышно выдохнули последнее слово. Она опустила
пистолет и прижала дуло к виску. Прикосновение холодного металла – тупое и грубое. Но
оно было сродни пронизывающему холодку иглы медицинского шприца. Короткая боль и
– облегчение.
Одно движение пальца.
Да, она жаждала этого всей душой. Так будет лучше. Невыносимый груз – у нее
больше не было сил нести его. Всего лишь согнуть указательный палец. И все исчезнет.
Неуверенность, боль, тоска, мучительная вина перед Леонардом, отчаяние от поражения и
безысходность.
Из груди, из глубины пока еще бьющегося живого сердца рвался отчаянный крик.
«Не надо. Я не хочу. Ни за что! Это… это слишком… рано!»
Но он был не в силах разрушить предсмертную сосредоточенность. Оцепенение.
Темный поток ее воли поднимался, словно глубокая вода перед шлюзом, затапливая и
смывая все. Она заставила свое сердце смириться.
Надеяться нельзя.
Нельзя верить.
Будущего нет. Она бессильна что-то изменить.
Ей не осталось ничего, кроме отчаяния. Теперь Канаме всей душой жаждала только
одного.
Смерти.
В ней больше не осталось ни единой мысли.
Не думая больше ни о чем, просто нажать на спусковой крючок.
Рухнуть ниц.
Кануть в темноту
– Стой!
Ее вырвал из воронки резкий окрик Калинина.
Как далеко ни ушла Канаме, она не смогла сдержать тупого удивления – почему он
возвысил голос? Она ни разу не видела на его каменном лице такого беспокойства. Маска
дала трещину.
Почему? А-а, вот в чем дело.
Темный ток смерти, окруживший Канаме. Конечно, человек, перед которым
прошло такое бессчетное множество смертей, не мог не почувствовать его.
130
– Остановись. Я готов сделать все, что смогу.
Он поверил.
– Поверните… вертолет, – голос Канаме звучал безжизненно, пустые и
расфокусированные глаза смотрели сквозь него.
– В данной ситуации это невозможно. Леонарду требуется немедленная
медицинская помощь. Он умрет, если мы задержимся и потеряем время. Прошу тебя,
успокойся. Опусти пистолет и направь на меня.
Майор говорил быстро. Он взял на себя инициативу. Он давил, вынуждая ее к
переговорам, к обсуждению условий. Он хотел отвлечь, хотел вернуть ее обратно.
– Тогда… позвольте мне попрощаться.
Калинин поднял брови.
– Радио. Я хочу… хочу сказать ему «прощай». Тогда я… больше не доставлю вам
проблем…
Спойлер: очень плохо экранизировали.
поэтому встречные люди шли торопливо. Сколько же времени прошло, прежде чем они
смогли вот так, бок о бок, идти домой? Поначалу Соске держался позади, на дистанции.
Постепенно, день за днем, это расстояние уменьшалась, и, прежде чем они сами осознали
это, они зашагали рядом. В какой же миг их рукава стали касаться друг друга?
Неожиданно Соске проговорил:
– Чидори.
– Ну, что еще?
– Давай возьмемся за руки.
Канаме подумала, что не расслышала.
– Что?.. За руки? Что ты говоришь?!
– Я сказал, давай возьмемся за руки.
Что c ним творится? Ничего не понимаю. Раньше он и слова сказать не мог, а тут
вдруг, ни с того, ни с сего? Определенно, он ведет себя странно…
– Ты не хочешь?
– Н-нет, не то чтобы я не хочу…
– Тогда все в порядке.
Соске протянул правую руку и мягко обхватил ее левую ладонь. Сначала
осторожно, потом крепче. Они много раз держались за руки во время разных
происшествий, но еще никогда вот так.
Ее уши вдруг потеплели.
Канаме смутилась и безотчетно спрятала лицо в шарф.
– Я… я не понимаю. С чего вдруг …
– Я не понимаю тоже, – проговорил Соске, потянув руку Канаме вперед из-за того,
что она почти остановилась.
– Это как-то странно…
– Странно? Наверное. Это действительно странно.
подходила к настроению, но почему-то вдруг глубоко проникла в их сердца. Странное
чувство спокойствия и безопасности охватило их.
Ее ладонь утонула в большой и теплой руке Соске. На какой-то миг она
почувствовала себя маленькой девочкой. Она не знала, почему.
Дорога закончилась неожиданно быстро. Не успев опомниться, они миновали
торговый район и оказались в своем жилом квартале. Широкая улица разделяла два
здания. Знакомая сцена, но даже она показалась ей сейчас необычной.
Здесь они обычно расставались и расходились в разные стороны, но разнять руки
сейчас почему-то казалось невозможным.
– Э-э… не хочешь чего-нибудь перекусить?
Выговорив эти слова, она удивилась сама себе. В такой момент, не было ли,
несколько, хм… неосторожно сказать нечто подобное?
Соске также казался удивленным.
– …А это нормально?
– Ну… да, наверное. Мы сегодня вымотались, проголодались…
– Тогда… хорошо.
Соске слегка кивнул и, сжав ее руку покрепче, двинулся по направлению к двери.
Поднимаясь в лифте, они молчали.
Что-то должно было случиться.
Это было и страшновато, и восхитительно.
Казалось, весь ее мир сжался в этот нескончаемый миг. Она чувствовала, как
сердце в груди бьется все чаще. Чувствовала, как его ладонь становиться горячее.
Они прошли по общему коридору и остановились напротив двери. Она попыталась
достать ключи, не выпуская его руки, но не смогла.
до ног. Она замерла в дюжине метров впереди, рядом с колесом рулетки. А перед ней
неподвижной громадой возвышался «Аластор». Он был настолько близко, что мог легко
дотянуться до нее и убить одним ударом.
– Еще нет. Я скажу, когда буду уверена, так что не вмешивайся пока. Не волнуйся.
– Но что, если ты ошибаешься? Разве этого не достаточно? Отойди от этой штуки,
Чидори.
– А я говорю, этого недостаточно!.. – ответила она, возвысив голос. Целившийся в
«Аластора» Соске прекрасно расслышал ее даже без рации.
Робот приблизился к Канаме. Медленно.
«Аластору» достаточно было всего раз шагнуть вперед, чтобы разорвать ее пополам. В
тени от капюшона демоническим огнем светился датчик оптического сенсора. Его
пристальный взгляд был сосредоточен на Канаме.
Соске множество раз участвовал в засадах с приманкой, но, на этот раз, вместо
обычного ледяного спокойствия охотника, отчаянно боролся с желанием нажать на
спусковой крючок.
Но ведь для нее это же в первый раз!
Что, если этот железный болван со всей своей чудовищной силой ударит ее по голове?
А если он выстрелит в нее из встроенной в руку винтовки? Он легко может схватить ее за
горло и сжать…
Перед его внутренним взором проносились картины одна ужаснее другой, и он вдруг
поразился сам себе.
В прошлом Канаме уже несколько раз оказывалась в гуще сражений. Почему же он так
волнуется? Всякий раз, когда она подвергалась опасности, Соске полностью терял привычное
хладнокровие. Его кровь кипела, голова готова была взорваться от напряжения. Но ведь
такого никогда не случалось раньше, когда рядом были только его товарищи по оружию.
Он прищурился. Сквозь туманный занавес падающей воды он видел неподвижно
замершую перед роботом Канаме. По ее лицу стекали капли, узкие плечи дрожали.
Уцелевшая лампочка струила на нее неяркий мягкий свет.
Тонкий и одинокий силуэт, отразившийся в его неподвижно застывших глазах,
заставил его внезапно прозреть – его будто ударило током. Это было совершенно
неожиданно, неуместно и ошеломляюще.
В этом не было никакой логики.
Но она была особенной.
Он знал, что она очень сильная. Он знал, что она необычайно красивая. Он знал, что
отдаст все на свете, чтобы защитить ее.
Вера, Надежда, Любовь. Все три воплотились в ней.
Он хотел быть с ней.
Он не мог позволить никому делать с ней, что ему заблагорассудиться. Особенно
врагу.
Осознание пронзило его насквозь.
Он понял, наконец…
Голос Канаме прервал его катарсис.
Вероятно, Мардукас понял ее простое желание, остановился на мгновение, кивнул и
вышел за дверь.
Девушка осмотрела капитанский мостик, налитый аварийным освещением и звуком
сигнализации, пытаясь навсегда запечатлеть этот картину в сознании.
Она в последний раз повернулась к консоли и напечатала – «Спасибо». Должно быть,
огонь испортил провода, отвечающие за связь, и искусственный интеллект, Дана, не ответила.
Тесса низко поклонилась и поцеловала пыльный пол. Поцелуй был долгим, таким долгим,
будто мать целовала своего умирающего ребенка... На самом деле, это длилось всего несколько
секунд.
Она встала, вытерла слезы, собравшиеся в уголках ее глаз, повернулась и быстро
покинула мостик.
Вероятно, все это вместе. Но это повергло ее в отчаяние. Мотив, который, в конце
концов привел его сюда, был совсем не тем, которого она бы действительно желала. Нет, это
была не искренняя любовь.
Когда Харрис держал ее заложником, Соске пристрелил его без колебаний. Если бы
это была Канаме, он бы десять раз подумал, и неизвестно, стал бы стрелять или нет. Даже
если бы на кону стояла ее жизнь.
Между ними была огромная разница. Ее нельзя было не увидеть.
«Я ничего не могу поделать» – вспомнила она вдруг слова капитана Сейлора.
Все случилось именно так, как он сказал. В конце концов, ее недозволенная любовь
оказалась еще и безответной.
Она не была той, которая поймала его сердце и заворожила его. Это была она. Это был
тот мир, которому она принадлежала. Это было очевидно. Даже с точки зрения Тессы, тот
незнакомый мир, с которым он столкнулся, был таким ослепительным и чарующим...
Это действительно любовь?
Если бы кто-нибудь смог доказать ей, что это не было просто спасением? Если бы ктонибудь смог доказать ей, что этот парень рядом действительно любит ее?
Наконец ей стало больно молчать, она едва слышно спросила:
– Мистер Сагара?
– Да?
– Вы любите Канаме?
– Думаю, да.
– Больше, чем меня?
На щеках Соске напряглись желваки. Но, поколебавшись, он честно ответил:
– Да.
Она уже все понимала, но все равно почувствовала, как будто небо тяжело и мягко
рухнуло ей на голову. Но это было естественно. Сагара Соске не был нерешительным
слабаком, который будет краснеть и заикаться, не находя слов, даже после того, как ясно
осознает что-то. Потому-то он и нравился Тессе. Такова была жестокая и отрезвляющая
действительность.
Тесса спрятала глаза, и пробормотала:
– Вы так прямо это говорите…
– Простите.
Соске ничего не сказал. Он не стал ни оправдываться, ни пытаться утешать ее
дежурными словами.
Он был искренним.
Он был действительно искренним.
– Что?!
– О, я уже получил подробный отчет. Ее стройное тело в школьной форме было
изуродовано до неузнаваемости. Но она оказалась стойкой, и не просила пощады, не
вымаливала жизнь. Последними ее словами были: «Прости меня…» Я вот не могу
догадаться, к кому она могла бы обращаться? Ага, похоже, ты собираешься заплакать. Вон
там лежит носовой платочек.
– Ты… ты врешь…
– Я хотел бы показать этот натюрморт, чтобы увидеть твое безграничное отчаяние. Но,
думаю, смогу довольствоваться и этим. У тебя все на лице написано, Касим, я просто читаю
твои мысли: «Я опоздал в Токио к своей девушке… я не смог ее защитить…» Ах, бедная,
бедная Канаме. Она была такой милой девочкой!
Рука Соске больше не дрожала, черный зрачок дула уставился точно в грудь лежащего
на кровати человека-обрубка.
– Гаурон!!!
– Правильно, возненавидь меня! Стреляй, убивай!!!
Он больше не колебался. Шесть резких выстрелов подряд сотрясли фанерные стенки
комнаты. Тело калеки дернулось, черная свежая кровь брызнула на простыни. Медицинский
монитор издал протяжную тревожную трель, и все синусоиды вытянулись в смертельно
плоские линии.
Отвратительная усмешка навсегда замерла на его губах. Выпученный глаз остекленел,
уставившись в пугающую спиральную бесконечность хромированного пистолетного дула.
– …Не может быть…
В голове раскатился далекий похоронный звон.
Он не помнил. Не помнил, кто он, и где он. Что делает перед ним этот укороченный
труп.
Она умерла?
Канаме умерла?
Пустая мрачная комната. Безлюдный город. Соске потерялся в громадном пустынном
мире, где больше не осталось ни единой живой души.
Из уходящего в бесконечность колодца его вырвал тонкий электронный писк.
Бип… бип…бип… Бип-бип-бип-бип…
Звук становился громче и чаще. Это был не сигнал медицинского прибора. Что-то
другое. Писк раздавался из под кровати. Предупреждающий писк, заставляющий пальцы на
ногах инстинктивно поджаться.
Без экранизации в аниме.
Очевидно, я не все моменты собираю, но для примера сойдет.
но тот без особых усилий отбросил его одной рукой. Она встала и попятилась назад, когда вдруг поняла, что находится в столовой.
– Давай, попробуй убежать, – беспощадно сказал Даниган, наслаждаясь страхом в ее глазах.
Канаме бросилась в камбуз и с разбегу ударилась бедрами о стол. Нет, это еще не конец. Я так просто
не сдамся. Здесь полно ножей, скалок и сковородок.
Тяжело шагая, Даниган нырнул в дверной проем камбуза позади Канаме. Вдруг девушка заметила перцовый аэрозоль и швырнула его в противника. Она попала в руку, мелкий порошок заполнил все вокруг, но Даниган только ухмыльнулся и глубоко вдохнул.
Если тренироваться, можно выдержать даже слезоточивый газ, – как-то раз сказал Соске. Не было никаких сомнений, что этот человек – тренированный солдат. – Соске... Где же он? Боюсь, больше он меня
спасать не будет. Только не с таким холодным взглядом. Он назвал меня обузой...
– Тебе больше некуда бежать, – заявил Даниган.
Канаме бросила миску, но Даниган ее отбил. Она запустила ложку, но это ничего не дало. Она изо всех сил
швырнула разделочный нож, но результат не оправдал ожиданий: вопреки сценам из кино, нож ударился
рукояткой о тело здоровяка и упал на пол.
– Не подходи!
– Не-а, у меня другие планы.
Канаме посмотрела в окно между камбузом и столовой: там никого не было. Помощь не придет. Даниган
вновь взмахнул рукой и словно приливная волна отбросил Канаме. Девушка пролетела в угол длинного узкого камбуза и ударилась о стену. Ее мышцы сделались тверже железа, в нос ударил тошнотворный запах
пота. Не могу дышать. Как больно.
– Слушай, я ненавижу азиатов, особенно китайцев. Они убили Ника – моего Ника! Отдавать честь одной из
ваших... Знаешь, как это унизительно?
Он сошел с ума, – подумала Канаме. Что еще за Ник? Какой-то старинный военный приятель?
Но думать было некогда. Даниган схватил Канаме за шею и взмахнул ножом, в его глазах читались сумасшествие и наслаждение.
– Чидори! – послышался голос из столовой. Это был Соске.
Он пришел!
Но было слишком поздно: нож находился в футе от ее лица. А Соске был на расстоянии в тридцать с лишним футов по ту сторону стены. Ему не успеть.
Похоже, Даниган думал так же. На мгновенье он отвлекся на голос Соске, но вскоре вновь сконцентрировался на своей жертве и приставил нож к горлу Канаме. Сначала он разберется с ней. Даниган напряг руку
и уже собирался резать.
Однако Канаме не спешила прощаться с жизнью. Говорят, пилоты терпящих крушения самолетов не сдаются и до последней секунды не выпускают из рук штурвал. Сейчас Канаме была в роли такого пилота. Правой рукой она нащупала что-то в умывальнике. Это был не нож и не скалка, но нечто продолговатое и тонкое, какая-та пластиковая дощечка. Да какая разница.
– На! – Канаме изо всех сил ударила противника дощечкой по лицу. Для него удар был незначительным,
но ее действия отсрочили ее же гибель. Даниган застыл от изумления и шока, а его левая сторона лица
исказилась до неузнаваемости. Канаме своим ударом содрала ему кожу от виска до подбородка, оголив
желтый жир и розовую скулу; очень скоро началось кровотечение, как будто маскируя ужасную травму. От
агонии его лицо казалось еще более жутким.
– А... А-а-а! А-а-а-а-а-а! – Даниган отпустил Канаме и сделал шаг назад.
Он коснулся лица левой рукой и издал звериный рев:
– Гха-а-а-а-а!
Канаме закашлялась и присела, опираясь спиной о стену, а затем осмотрела дощечку, которую держала в
правой руке. Это была терка для овощей со свежезаточенными зубцами.
– И-я-а! – завопила она и отбросила терку в сторону.
Голубые глаза Данигана пылали безумным гневом.
– С-с-су-у-ука! – казалось, от такого вопля даже небеса содрогнулись.
Но Канаме, переполненная адреналином, бесстрашно крикнула в ответ:
– Я не ####, понял? Еще раз так меня назовешь, и я нашинкую тебя, как рыбное филе!
Соске забежал в камбуз.
– Даниган!
Даниган среагировал с завидной скоростью. Он достал пистолет из набедренной кобуры и, глядя через
плечо, выстрелил. Перекатываясь по полу, Соске подобрал нож и спрятался за холодильником.
Похоже, у него не было огнестрельного оружия. Канаме по своему опыту знала: будь у Соске пистолет, он
бы уже безжалостно пристрелил врага.
– Даниган, ты тоже в этом замешан! – крикнул Соске.
– Ты прав, я тоже!
– Ты убил Ляна.
– Да, и поделом ему!
Соске открыл дверь холодильника, укрывшись за ней, как за щитом. Даниган выстрелил, а Соске в то же
время правой рукой метнул нож. Он целился прямо в грудь, но Даниган согнул верхнюю часть торса, в результате чего нож вонзился в плечо. Несмотря на рану, он не опустил пистолет и продолжил стрелять.
– Бесполезно прятаться! – посоветовал он, зная, что Соске безоружен.
Ой-ой. Канаме выскочила вперед, не думая о последствиях. Она прыгнула на руку Данигана, в которой тот
держал пистолет. Возбужденный соперник взревел и отшвырнул девушку, Канаме врезалась в печь, и по
термостойкому стеклу поползли трещины. Пока Даниган отвернулся, Соске этим воспользовался, выскочил
из-за холодильника и бросился на врага.
@IR@Leonid™, ну сигма же что ты ожидал@Leonid™@IR, чи шо, следишь за мной, маленький некропостер?!3 года назад не было такого мема даже
@Буханка хлеба@Aлeкcaндрoвич, адаптация с 4-12 том